На суде Гринев
понимает, что для того, чтобы оправдаться, ему придется упомянуть Машу
Миронову. Но ему невыносима даже мысль о том, что Машу будут подвергать
допросу, оскорбляя и унижая ее:"Я хотел было продолжать, как начал, и
объяснить мою связь с Марьей Мироновой так же искренно, как и все прочее. Но
вдруг почувствовал непреодолимое отвращение. Мне пришло в голову, что если
назову ее, то комиссия потребует ее к ответу; и мысль впутать имя ее между
гнусными ответами злодеев и ее самую привести на очную с ними ставку - эта
ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался."