Иван Тургенев сказал как-то о своем младшем современнике Александре Островском: «Он начал необыкновенно…». Это о комедии «Свои люди – сочтёмся!», его творческом первенце. Пьеса молодого, никому неизвестного чиновника Московского коммерческого суда, сразу произвела фурор. Однако, цензор воспротивился ее появлению на подмостках. Она ходила в рукописных списках. Автора наперебой приглашали в видные московские дома читать комедию. Ему помогал приятель, молодой актер Малого театра Пров Садовский, причем, Островский брал на себя все женские роли. Говорят, что он бесподобно играл свах и купчих. На одном из таких вечеров в декабре 1849 г . Островский получил гоголевское благословение. Пьесу с трудом удалось напечатать в журнале «Москвитянин». Обиделось купечество и отправило донос на высочайшее имя. Николай II прочитал комедию. Его резолюция была суровой: «Напрасно печатано, играть запретить». На многие годы за Островским был установлен строжайший надзор.
Интересно свидетельство еще одного современника драматурга – старого генерала Ермолова, столь известного всем орловцам. Он пригласил в свой московский дом на Пречистенке Садовского, выслушал комедию и сказал: «Пьеса не написала, она сама родилась!». Эта меткая оценка Ермолова пошла гулять по обеим столицам. Островский сразу стал в золотой ряд с именами Фонвизина, Грибоедова, Гоголя, а пьеса – в знаменитую цепочку таких произведения, как «Недоросль», «Горе от ума», «Ревизор». Тургенев прав – он начал необыкновенно…