Пресветлейший государь, великий князь,
милостивейший
государь!
Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию
мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и
довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и
некоторым природным россиянам, которые больше к чужим язы́кам, нежели к своему,
трудов прилагали. Но кто, не упрежденный великими о других мнениями, прострет в
него разум и с прилежанием вникнет, со мною согласится. Карл Пятый, римский
император, говаривал, что ишпанским язы́ком с богом, французским — с друзьями,
немецким — с неприятельми, италиянским — с женским полом говорить
прилично.1 Но если бы он российскому
язы́ку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными
говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость
французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и
сильную в изображениях краткость греческого и латинского язы́ка. Обстоятельное
всего сего доказательство требует другого места и случая. Меня долговременное в
российском слове упражнение о том