С середины 20-х гг. почти на
три последующих десятилетия
роль главного охранителя и
толкователя ленинских идей,
лидирующего теоретика
большевизма присвоил себе
Иосиф Виссарионович Сталин
(Джугашвили, 1879—1953) —
Генеральный секретарь ЦК ВКП
(б). Сейчас могут иметь место
разные мнения относительно
того, сколь успешно справился
Сталин в целом с данной
ролью. Представляется, однако,
очевидным: в области
собственно политической
теории и практики она ему (с
незначительными,
второстепенными оговорками)
удалась. «Удалась» в каком
конкретно смысле? В том, что
Сталин действовал здесь, в
упомянутой области, в
соответствии с истинным
пафосом ленинизма. Не
страдала сильным
преувеличением формула,
которая долго у нас
культивировалась: «Сталин —
это Ленин сегодня».
Прежде чем рассмотреть
содержание ряда ключевых
высказываний Сталина,
касающихся политики и
государства, необходимо хотя
бы кратко познакомиться с
некоторыми типичными
чертами его стиля (способа)
«теоретизирования». Без этого
очень трудно правильно
понять характер «сталинского
учения о государстве».
Едва ли не наиболее яркая
особенность интеллекта
Сталина — упрощенное
восприятие и изображение
социального мира, самых
различных общественных
явлений. Он не был склонен
видеть реальность
многомерной, сложной и
внутренне противоречивой.
Научно-теоретический анализ
как таковой (со всеми
присущими подобному
анализу атрибутами) оказался
делом, чуждым сталинской
мысли. Ее органика —
схематическое описание
предметов и событий,
безыскусное называние вещей,
перечисление их сторон,
свойств и уровней,
формулирование дефиниций и
проч.
Будучи незаурядным
политическим деятелем, Сталин
прекрасно сознает, что
поддержку массы можно
заполучить лишь тогда, когда
твои идеологические
установки легко и быстро
усваиваются рядовым
партийцем-большевипартийцем-большевиком,
обыкновенным гражданином,
«человеком с улицы». Отсюда
постоянное приспособление
им таких установок по
существу и по форме к
менталитету и степени
образованности именно этих
людей. Сталин ведал, к каким
идеям (ценностям,
ориентациям) они были в
действительности
восприимчивы, что фактически
являлось доступным их
осмыслению. Вероятно, как
никто другой, он понимал
значение политической
пропаганды (популяризации) и
придавал ей важнейшее
значение. Сталин сам был
неплохим популяризатором,
хотя нередко превращал
популяризацию в
вульгаризацию, опускался до
откровенной элементар-
щины.
Вследствие упрощенного
восприятия и изображения
Сталиным социального мира
тексты, которые вышли из-под
его пера, несут на себе печать
догматизма. Отдельные
положения К. Маркса, Ф.
Энгельса, В. И. Ленина
используются в них как
непререкаемые истины;
отсутствуют фигуры сомнения,
крайне редки гипотезы и их
обсуждение; почти нет
попыток выявить и по
достоинству оценить сильные,
конструктивные позиции
оппонентов. Эти тексты
насквозь пропитывает вера их
автора в свою правоту и
непогрешимость. Они
отличаются жестким
категоричным слогом, что
придает им форму чуть ли не
официальных директивных
документов, обязательных к
принятию и исполнению.