Игорь Святославич, князь Новгород-Северский — центральный образ лиро-эпического произведения, посвященного неудачному походу новгород-северской дружины и ее немногочисленных союзников (брат И., Всеволод Святославич князь Курский, племянники Святослав Ольгович Рыльский и Владимир Игоревич) против половцев (1185), о пленении И. и его бегстве; о том же рассказывает и летопись. Начало похода сопровождается грозным предзнаменованием — солнечным затмением; звери, идущие по пятам воинов, тоже сулят беду; после удачной битвы И. с его недавним союзником Кончаком нарассвете в пятницу следующее утро вновь предвещает беду: кровавые зори свет застилают, черные тучи с моря хотят покрыть 4 солнца (т. е. русских князей). И., который ставит честь выше жизни — и постоянно говорит о том своим воинам, — в полном согласии с автором «Слова» воспринимает поражение как расплату за то, что не содействовал общерусскому единству. («Исторический» И. долго не поддерживал союз князей, то выступая против половцев, то действуя заодно с ними; не участвовал он и в победном походе объединенного войска под водительством Святослава Всеволодовича 1184 г. и пленении хана Кобяка.) Именно поэтому в «Слове» поведано о провидческом сне, приснившемся Святославу Всеволодовичу, князю-объединителю, который стремился усыпить зло, пробужденное удельными князьями: будто в тереме его доски без князька, т. е. без верхней опоры; дом без конька не устоит. По существу, с тем же мотивом единства Русской земли (залогом которого служит единство семейно-родовое), с той же метафорой общерусского дома связан и поэтичный плач жены И., Ярославны, которая рыдает на крепостной стене в Путивле, обращаясь к природным силам («Ветер-ветрило!.. Днепр-Славутич!.. Светлое и тресветлое солнце!..») с мольбой о помощи плененному мужу. Обещая обратиться в кукушку «безвестную», полететь по Дунаю, омочить шелковый рукав в Каяле-реке, обтереть раны князя И., она свидетельствует о свой неразрывной связи с мужем о той жертвенной преданности семье, которая контрастно оттеняет равнодушное отношение русских князей, ковавших крамолу и говоривших «брат брату: се мое, а то мое же», к своим «семейным» обязанностям по отношению к родной земле.