Продемонстрированная готовность сразиться с Советским Союзом имела и
немаловажное дипломатическое значение, ибо именно в это время Япония
вела переговоры с Великобританией о разделе Китая. Хасанские события
были использованы японцами на этих переговорах с целью побудить
британское правительство не создавать для Токио затруднений на китайском
фронте в ожидании большой войны с СССР. 20 августа 1938 г. посол
Великобритании в Токио Роберт Крейги телеграфировал в Лондон, что
японский премьер-министр Коноэ Фумимаро выразил готовность сотрудничать с
Великобританией в оккупированных районах Китая. 1 сентября английское
правительство дало свое согласие на такое сотрудничество.
Осенью 1938 г. японское правительство активизировало дипломатические
переговоры с Великобританией, добиваясь от нее признания захватов Японии
в Китае. К этому ее подтолкнуло подписание 30 сентября 1938 г.
правительствами Великобритании и Франции мюнхенского соглашения с
гитлеровской Германией и фашистской Италией, результатом которого
явилось расчленение Чехословакии. Совершенное в Мюнхене предательство
убеждало японское правительство, что Лондон может пойти на подобное
соглашение и на Дальнем Востоке.
24 сентября Китай вновь обратился в Лигу Наций за помощью в борьбе
против японской агрессии. Однако его поддержал только Советский Союз,
который продолжал настаивать на коллективных действиях для прекращения
военных действий Японии в Китае. Великобритания же, вступив на путь
умиротворения, искала возможности для сговора с Японией. 27 сентября
посол Крейги писал в Лондон: «Мы уже давно нащупываем базу для
сотрудничества между английскими и японскими властями в Китае по защите
английских интересов, и мы были бы готовы сделать все, что в наших
силах, для укрепления сотрудничества в этой области».
В декабре 1939 г. правительство США попыталось получить от МИД Японии
официальное подтверждение того, что пакт о ненападении не входит в
японскую программу переговоров с СССР. В Токио учитывали беспокойство
правительств западных государств, которое те испытывали, наблюдая за
признаками нормализации японо-советских отношений. Хотя японское
руководство было заинтересовано в политике шантажа крупных держав мира
перспективой японо-советского сближения, оно в то же время стремилось
поддерживать их надежды на очередное столкновение Японии с СССР.
Советско-финляндский конфликт предоставил возможность подтвердить эти
надежды. Отнюдь не случайно в январе 1940 г. японский министр
иностранных дел Арита Хатиро вновь стал выступать с воинственными
призывами к «борьбе с Коминтерном».
Советское правительство отчетливо сознавало, что в Японии сохраняют
влияние силы, враждебно настроенные против СССР. Справившись с
растерянностью, вызванной заключением германо-советского пакта о
ненападении, японские лидеры продолжали уповать на союз с агрессивными
государствами Европы. Министр иностранных дел Арита подчеркивал:
«Антикоминтерновский блок не распался, сохранив в себе такие силы, как
Япония, Италия, Маньчжурия и Испания… Да и сама Германия не отказалась
от этого союза». Правильно оценив подлинные цели Германии при заключении
пакта с СССР, Арита, со своей стороны, не спешил связывать Токио каким
то ни было обязательствами в отношении Советского Союза. 16 января
1940 г. он заявил: «Полное урегулирование пограничных проблем будет
равнозначно пакту о ненападении. Заключение же такого пакта — дело
отдаленного будущего и не очень полезное». Было ясно, что
японский генералитет не смирится с поражением и будет искать возможности
для реванша. Поэтому с трибуны сессии Верховного Совета СССР
(март-апрель 1940 г.) прозвучало предупреждение: «В Японии должны,
наконец, понять, что Советский Союз ни в коем случае не допустит
нарушения его интересов. Только при таком понимании советско-японских
отношений они могут развиваться удовлетворительно».