О нелюбви Ахматовой к Чехову рассказали многие мемуаристы, этой теме
посвятил Лев Лосев статью ("Звезда", 2002, №7), в которой справедливо
заметил, что относилась она к Чехову даже не равнодушно, как, скажем,
Гумилев или Мандельштам, а "с отрицательной агрессивностью". Объяснений
этому феномену (при том, что художественный метод Ахматовой роднит ее с
Чеховым) Л. Лосев не находит: "...неприязнь Ахматовой к Чехову, при их
несомненном литературном сродстве, иррациональна, загадочна, и все
гипотетические объяснения неудовлетворительны". Остается разве что,
согласно теории Харольда Блума, объяснить эту неприязнь "неврозом
влияния": "По Блуму, - говорит Лосев, - все великие поэты страдают
"неврозом влияния", и первейший симптом этого невроза - отталкивание от
источника влияния, т.е от непосредственного предшественника".
Такой довод представляется остроумным и почти убедительным, - но вот
ведь Анненский был предшественником Ахматовой, оказал на нее очевидное
влияние, однако никакого "невроза" в связи с ним обнаружить невозможно,
скорей, наоборот, - Ахматова горда этим своим ученичеством.
И как согласно теории Блума объяснить "агрессивность" того же
Анненского по отношению к Чехову? Анненский старше Чехова на четыре
года, следовательно, назвать Чехова предшественником Анненского нельзя,
но можно отметить их литературное родство: достаточно сравнить,
например, "Даму с собачкой" с "Прерывистыми строками", а, скажем,
"Скучную историю"... "Скучную историю" можно сравнить едва ли не с любым
стихотворением Анненского, подойдут и "Тоска маятника", и "Зимний сон"
("Вот газеты свежий нумер..."), и "Лира часов"... Между тем, что же
писал Анненский о Чехове? "Я перечитал опять Чехова... И неужто же,
точно, русской литературе надо было вязнуть в болотах Достоевского и
рубить с Толстым вековые деревья, чтобы стать обладательницей этого
палисадника... Я чувствую, что больше никогда не примусь за Чехова. Это
сухой ум, и он хотел убить в нас Достоевского - я не люблю Чехова и
статью о "Трех сестрах", вернее всего, сожгу..." (письмо к Е. М. Мухиной
от 5 июня 1905 года). И далее в том же письме он спрашивает: "Что он
любил, кроме парного молока и мармелада?" И все это сказано лишь год
спустя после смерти Чехова!
Что касается молока и мармелада, то их любил, я думаю, не Чехов
("Ужин прощальный, по случаю закрытия сезона... Я пил немного, но
беспорядочно, мешал ликеры с коньяком..." - из письма Суворину от 20
февраля 1889 г.; "...потом пошел гулять, потом был в поганом трактире...
потом пошел в пакостные места, где беседовал со студентом-математиком и
с музыкантами, потом вернулся домой, выпил водки, закусил..." - Н. Н.
Оболенскому, 28 апреля 1889 г. и т.п), а как раз Анненский (в хлестких
фразах человек, как правило, далеко за словами не ходит, берет первое,
попавшееся под руку). И в его столь дорогих для нас стихах эпитет
"молочный" - частый гость: "День был ранний и молочно-парный...", "Но на
пятна нив и рощ / Только блеск молочный льется..." ("В дороге") и т.д.
Интересно, любил ли мармелад Достоевский? Сонечка-то у него Мармеладова!