Чехов тосковал по Москве, по северу. Кроме моря и зимней тихой Ялты, казалось, ничего не осталось в жизни. Где-то очень далеко, за Харьковом, за Курском и Орлом, лежал снег, огни нищих деревень мигали сослепу в седую метель; она казалась милой и близкой сердцу, гораздо ближе кипарисов и сладкого приморского воздуха. От этого воздуха часто болела голова. Милым казалось всё: и леса, и речушки, и стога сена в пустынных вечерних полях, одинокие, освещённые мутной луной, как будто навсегда позабытые человек
Художник Левитан попросил у Чехова кусок картона и за полчаса набросал на нём масляными красками вечернее поле со стогами сена... Этот этюд Чехов вставил в камин и часто смотрел на него во время работы.