Все-таки я встретил тех, кто не только сорит, но и убирает. Нет, не на родине, не в Сибири. В Подмосковье встретил.Ехал из аэропорта Домодедово и возле березовой рощи увидел седого, легко одетого мужчину с полиэтиленовым мешком, в резиновых перчатках, и женщину, одетую в спортивные штаны, в рубашку мужского покроя, тоже в перчатках и тоже с мешком.Они неторопливо двигались по опушке рощи, о чем-то беседуя, время от времени наклонялись и складывали в мешок бумагу, коробки от сигарет и папирос, фольгу, обрывки полиэтилена, окурки, раскисшие куски хлеба, старую обувь, тряпки — все, чем сорит вокруг себя человек.— Видал чокнутых? — почему-то со злобой воскликнул шофер-таксист, везший меня в Москву.Я поглядел на него вопросительно.— Академик с женой. Дача у них тут недалеко. Как идут на прогулку, прихватывают с собой мешки и лопату. Какой мусор приберут, так сожгут возле речки, что где выправят, что где закопают. Цветы рвать не дают, прямо за грудки берут! Да разве за нами, за поганцами, все приберешь?Он резко крутанул руль. Двое пожилых людей исчезли за поворотом.Всякий раз, когда я еду в аэропорт Домодедово и вижу дымок костерка над речкой Пахрой, с тихой радостью думаю о терпеливых людях, которые делают посильную добровольную работу, так необходимую уставшей земле, — жгут мусор возле речки.