Ехали мы не очень долго, около получаса и остановились возле небольшого двухэтажного особняка. На столе множество картин , не менее двух десятков , в основном пейзажи и НАТЮРМОРТЫ . Совсем близко , в метрах десяти от них , образовалась широкая прогалина , между кружевными верхушками травы . Они стоят и смотрят вниз , в маленький заснеженный двор , освещенный одним фонарем . В сумерках , перед темнотой , краски стали четкими и насыщенными . По обоим берегам зажглись на столбах огни и по воде, поперек реки , заструились тоненькие волны . Вода сделалась совсем черной , маслянисто-черной , не слышно текла на середине , а здесь ,у берега, сонно покачивалась, лизала жирный гранит ,вздыхала . Он вскочил с места и скорым шагом, почти бегом, устремился к двери .
В лесу ничего , кроме урчавшего где-то трактора ,слышно не было .Кругом , вместо прозрачной рощи , темнела непрозрачная чащоба . Из чистого любопытства , я даже проследила за его взглядом , но ничего примечательного, кроме покрытого трещинами потолка ,не увидела . Давно уже , лет десять , а может и пятнадцать ,как жил он в Диканьке . Каждый день ,за исключением дней полного ненастья, она гуляла в саду . По пути, вопреки строгим предписаниям, начальства Лермонтов свернул в Пятигорск .