Все сидели в глубокой скорби и молчании. В ночь, с четверга на пятницу, Иисус с одиннадцатью учениками вышел в Гефсиманский сад, находившийся у подножия Елеонской горы. А в это время Иуда уже торопился к дому первосвященника Каиафы...
Спустя 25 лет после создания «Тайной вечери» художник Николай Николаевич Ге напишет ещё одну картину, явившуюся её прямым продолжением, — «Выход Христа с учениками с Тайной вечери в Гефсиманский сад».
«Вот, наступает час, и настал уже, что вы рассеетесь каждый в свою сторону и Меня оставите одного», — написано в Евангелии от Иоанна (16: 32). Но как воплотить в живописи этот драматический момент одиночества и предчувствия гибели? Воображение художника рисовало Христа с заломленными руками, с выражением отчаяния на лице... Но всё было не то. Ощущение гнетущей неопределённости он выразит в холодных, «скорбных» красках полотна, в мерной поступи исчезающих в темноте фигур. Мастерски переданный медленный ритм погребального шествия красноречиво напоминает о том, что из замкнутого круга нет и не может быть выхода. Сумрачные тона картины точно и эмоционально передают одиночество Христа, пока ещё окружённого людьми.
Участники прощального ужина медленно расходятся, спускаясь с залитой серебристым лунным светом площадки. Повинуясь неизбежности, они совершают свой путь в иссиня-чёрный сгущающийся мрак ночи. Их лиц не видно, фигуры закутаны в длинные плащи. Бесшумная медлительность походки, поникшие головы выдают тяжесть переживаний и глубину печали. Христос остаётся один... Его фигура освещена холодным лунным светом, лицо обращено к небу, руки судорожно сцеплены и выдают чувство одиночества и тоски. Природа спит «мёртвым сном кануна жизни» (И. Ф. Анненский).
Лунный свет, ранее облегчавший герою страдания, теперь несёт одиночество и смерть. В одном из писем Л. Н. Толстой дал такую оценку этому произведению: «Настоящая картина. Она даёт то, что должно давать искусство».