В тот июльский день, когда разговор был записан для потомков, Эйнштейн более чем вежливо интересовался мировоззрением Тагора: ученый признал привлекательность альтернативной реальности. Первый вопрос задал Эйнштейн: «Верите ли вы, что божественное изолировано от земного?» Тагор ответил на цветистом индийском английском, и ответ его был неожиданным: «Нет, не изолировано. Вселенная постигается бесконечной личностью человека. Нет ничего такого, что не может быть отнесено к человеческой личности. Правда Вселенной — правда людей».
Затем Тагор продолжил, сочетая науку и мистику в метафорах: «Материя состоит из протонов, электронов, промежутков между ними, но может казаться сплошной, без звеньев в пространствах, связующих отдельные электроны и протоны… Вселенная связана с нами, с личностями, так же. Это человеческая Вселенная». Простым словосочетанием — «человеческая Вселенная» — Тагор бросил окончательный вызов материализму. Но тем же он и подорвал заветную веру во Вселенную божественную.
Материализм представлял бы людей чем-то случайно возникшим на случайной планете в одной из миллиардов галактик. Религия в её самом буквальном понимании полагает, что Божий ум простирается бесконечно дальше, чем пределы человеческого разума. Тагор не разделял ни одного из этих взглядов, и Эйнштейн сразу же, как показывает нам стенограмма, увлекся.