В «Тихом Доне» писатель возвел на общечеловеческую высоту страдания сильной личности, порабощаемой в своем развитии, в движении к самой гуманной жизненной философии грузом и старого нравственного уклада, и антигуманными нормами новой системы. Он не находит себе ни дела, ни цели по масштабу и глубине своей «совести», души, талантливости, он в «меньшинстве» в рамках всех ситуаций своего времени. Но кто не был вслед за Григорием в меньшинстве, в зоне гибели и истреблении в 30-е и 40-е годы среди прочно утвердившейся командно-административной системы? В «меньшинстве» было нередко все общечеловеческое.