Если можно найти какое-то логическое объяснение этого парадокса, то оно заключается в аномальном, прерывном развитии партийно-парламентской системы в истории России. Легальная партийная система возникла в России только в 1905 году и просуществовала до 1917 года, когда одна из партий, причем, самая левая и антиконсервативная по своей идеологии, пришла к власти насильственным путем и удерживала эту власть до 1991 года. Поэтому такие политические понятия как “правая” или “консервативная” позиция при этой власти не имели бы никакого смысла, а после её падения обрели двусмысленный характер, и эта двусмысленность сказывается на этих понятиях до сих пор. В то же время, сам термин “консерватизм” рано или поздно не мог не прозвучать в среде политических интеллектуалов постсоветского времени, желающих именно таким образом обозначить свою идеологическую позицию, однако до конца 2000-х годов он так и не вышел за рамки салонно-академических дискуссий. На этом фоне колоссальным прорывом можно считать долгожданное для многих признание консерватизма официальной идеологией «Единой России», когда 23 ноября 2009 года на XI съезде этой партии в Санкт-Петербурге председатель её высшего совета Борис Грызлов заявил: “Сегодня мы принимаем Программный документ партии, в котором вместе с задачами повышения качества жизни и проектами экономического развития будет четко обозначена наша идеология — российский консерватизм. Это идеология стабильности и развития, постоянного творческого обновления общества без застоев и революций”.