Народничество как идеология российского освободительного движения господствовало не только в 70-е, но и в 60-е и даже в 80-е годы C I C в. Однако временем исчерпывающего выражения и расцвета народничества была, несомненно, эпоха 70-х годов – точнее, с конца 60-х по начало 80-х, включая “старую” (1879–1882) “Народную волю”. Эта “революционнейшая из эпох в жизни русской интеллигенции” давно обрела и сохраняет доныне самостоятельный научный интерес – по совокупности разных причин.
Во-первых, идейные основы народничества, заложенные на рубеже 50–60-х годов А. И. Герценом и Н. Г. Чернышевским, оставались и в 70-е годы знаменем освободительной борьбы, причем они дополнялись и уточнялись, сообразно с требованиями времени. Поэтому изучать ТЕОРИЮ народничества всего удобнее на примере 70-х годов с экскурсом в 60-е годы к Герцену и Чернышевскому
Далее, именно в 70-е годы в рамках народнической теории полностью сложились и были изжиты все самые характерные для народничества ТАКТИЧЕСКИЕ направления – пропагандистское, бунтарское, заговорщическое.
Далее, 70-е годы – это время проверки на ПРАКТИКЕ, в горниле революционных действий, теории и тактики народничества, время непрерывного демократического подъема, главной силой которого были народники.
Наконец, вторая революционная ситуация 1879–1882 гг. – эта вершина нараставшего в течение десяти лет демократического подъема, обозначила собою момент наивысшего раскрытия, торжества и крушения народничества как единственной тогда в России революционной доктрины единственной же организованной силы, ПАРТИИ революционеров. В условиях 1879–1882 гг. “старое”, классическое народничество от Герцена и Чернышевского до А. И. Желябова и Г. В. Плеханова всеобъемлюще проявило и почти исчерпало себя.
После второй революционной ситуации, примерно с 1883 г., начался постепенный упадок революционного народничества и подъем народничества либерального, а параллельно с этим – рост социал-демократии, т. е. наступила уже совсем иная эпоха, качественно отличная от революционно-народнической. Правда, в начале C C в. вновь появились революционные партии народнического (точнее неонароднического) типа – эсеры, энесы, эсеры-максималисты, – но они создавались и действовали в принципиально новых условиях развитого капитализма и противоборства многочисленных (помещичьих, буржуазных, крестьянских, пролетарских) партий.
Проблема народничества – одна из самых сложных, острых и спорных в нашей исторической науке, проблема поистине с многострадальной судьбой. Это не удивительно, ибо само понятие “народничества” разнолико и противоречиво, его отличают, как подметил Ф. Энгельс, “самые невероятные и причудливые сочетания идей”, из которых одни можно квалифицировать как сверхреволюционные, другие – как либеральные, а третьи – даже как реакционные. Поэтому так разноголосо оценивают народничество историки разных партий и направлений: одно и то же в нем либо осуждают, либо превозносят, черпают из него свое и отбрасывают “чужое”. Эсеры находили в нем аргументы для оправдания терроризма; большевики, напротив, – для противопоставления террору повседневной работы в массах; меньшевики – для обвинений большевиков в “бланкизме” и “нечаевщине”; либералы – для обоснования конституционных реформ. Только царские каратели не находили в народничестве ничего “своего”. Но именно они, как ни странно, явились первыми его исследователями.