Тогда старик, приближась, рек: «Оставь нас, гордый человек! Мы дики; нет у нас законов, Мы не терзаем, не казним — Не нужно крови нам и стонов — Но жить с убийцей не хотим... Ты не рождён для дикой доли, Ты для себя лишь хочешь воли; Ужасен нам твой будет глас: Мы робки и добры душою, Ты зол и смел — оставь же нас, Прости, да будет мир с тобою». Сказал — и шумною толпою Поднялся табор кочевой С долины страшного ночлега. И скоро всё в дали степной Сокрылось; лишь одна телега, Убогим крытая ковром, Стояла в поле роковом. Так иногда перед зимою, Туманной утренней порою, Когда подъемлется с полей Станица поздних журавлей И с криком вдаль на юг несётся, Пронзённый гибельным свинцом. Один печально остаётся, Повиснув раненым крылом. Настала ночь; в телеге тёмной Огня никто не разложил, Никто под крышею подъёмной До утра сном не опочил.
А. С. Пушкин "Цыганы"