Сталин носил на себе, на своей совести смерти стольких людей, что в сравнении с его личной трагедией такое событие меркло. Он знал, в глаза ему никто ничего не скажет, но спасая своего сына, он расписался бы в собственных ошибках, относительно всех тех, кто погиб по его вине.