Ответ первый. Пушкин, конечно же, на стороне Петра Великого. Пётр создал прекрасный город, который дорог сердцу поэта. Пётр — творец новой России, и несчастному Евгению, забывшему о своих славных предках и погружённому в приземлённые “мечтания” о карьере и прибавке денег (благодаря чему он сможет обеспечить себе и будущей жене скромное “мещанское” будущее) , не пристало вступать в спор с великим героем. И ведь не “строитель чудотворный” Петербурга, а наводнение, разгул стихии, враждебной великому царю, ответствен за смерть Евгениевой невесты и её матери. Упрёки “ничтожного героя” Евгения — не по адресу. Сторонником этой точки зрения был В. Г. Белинский, в пушкинистике советского времени за неё ратовал, например, известный литературовед Д. Д. Благой.
Ответ второй, полностью противоположный первому. Бедный Евгений ни в чём не повинен, Пушкин по-христиански сострадает своему безумцу, Пётр бросил исполненный гордыни вызов природе, миропорядку, а жертвой этого (настоящего, страшного! ) безумия оказывается “маленький человек”, горю которого по-христиански сострадает сочинитель поэмы. Приверженцев этого мнения много, среди них — поэт-символист и пушкинист В. Я. Брюсов. Григорию Зобину близка именно эта точка зрения.