Оскар Уайльд показал на примере Дориана Грея, как человек, обладающий «ангельскими» внешними данными, может быть наполнен дьявольской сущностью. Пресыщенный удовольствиями и плотскими утехами он вкусил яд вседозволенности, который стал и спасением, и гибелью. Герой в надежде на вечную красоту и молодость заключил пари не столько с дьяволом, сколько со временем. Остановившись, время дало шанс жить, не теряя внешней привлекательности, а жизненные ошибки, боль и все ужасы, совершенные Дорианом, отражались не на нем, а на его портрете.
Мы впервые встретили героя, когда он был еще способен на искренние чувства и добродетельный образ жизни. Почему же из наивного, искреннего и доброго юноши Дориан превратился в циника и мерзавца? Ему встретился Лорд Генри — свеча без пламени, лишь изредка освещающая дорогу заблудшему путнику. Этим путником и оказался бедный мистер Грей, увидевший в приятеле не врага, ожидающего его провала, а друга. Казалось бы, какой мотив был той змеей, что укусила высокопоставленного лорда? Зависть к молодости. Зависть к красоте юноши. Зависть ко времени, которое ускользало от него. Под его влиянием Дориан превратился в молодого старика. Лорд Генри состарил его душу своими убеждениями, глубоко ушедшими в гедонизм. Их материальным воплощением стал роман Гюисманса «Наоборот». Книга в желтом переплете, которая буквально очаровала Дориана, став манифестом его совести: «Это была отравляющая книга. Казалось, тяжелый запах курений поднимался от ее страниц и дурманил мозг». Именно у нее он научился наслаждаться и гордиться своей низостью.
Дориан был окружен со всех сторон смертными грехами, которые он вместе с лордом Генри понимал как неиспользованные радости. Он играл с чувствами, делая каждый момент своей жизни поистине жутким и недостойным освещения. Однако при всем могуществе своей неугасающей магической красоты он был всего лишь восковой куколкой, которой управляли пороки и чужие мысли. Правда в том, что до встречи со своим покровителем герой еще не сформировался как личность, а после только следовал заветам кукловода, который, однако, не спешил делать то, что проповедовал. Таким образом, трагедия прекрасного юноши в том, что он стал лабораторной крысой, испытывающей на себе самые смелые и бесчеловечные опыты викторианской Англии.
Портрет вовсе не был мистической необходимостью в избавлении от пороков, наоборот — он стал трагической реальностью, благодаря которой они возможны. Дориан уничтожил портрет, навсегда порвав ту нить, соединявшую его ужас и красоту.