Далеко ушли рыбаки в низовье Енисея и наконец остановились.
Лодки вытащили на берег, багаж унесли в избушку, построенную несколько лет
назад учёной экспедицией.
— Шабаш, ребята! — сказал Григорий Афанасьевич … разъяснил рыбакам, что избушка подходящая, что в ней можно
спокойно ждать осеннюю путину, а пока вести промысел паромами и перемётами.
Лодки же, невода, плавные сети и всю прочую снасть надобно как следует
подготовить к большому ходу рыбы.
Потянулись однообразные
дни. Рыбаки чинили невода, конопатили лодки, изготовляли якорницы, вязали,
смолили.
Раз в сутки они проверяли перемёты и спаренные сети — паромы, которые
ставили вдали от берега.
Рыба в эти ловушки попадала ценная: осётр,
стерлядь, таймень, частенько налим, или, как его в шутку называли в Сибири,
поселенец. Но это спокойный лов. Нет в нём азарта, лихости и того хорошего,
трудового веселья, которое так и рвётся наружу из мужиков, когда они
полукилометровым неводом за одну тоню вытаскивают рыбы по нескольку центнеров.
Вечерами в избушке становилось людно и шумно.
Рыбаки ужинали, курили, щёлкали орехи, рассказывали были и небылицы. К ночи на
полу лежал толстый слой ореховой скорлупы.