Находящиеся в кабине вещи являются спутниками почти всей жизни Толстого, начиная от рождении и до последних дней, проведенных в Ясной Поляне. В ящиках письменного стола сохраняются личные вещи Толстого: ручки со следами чернил, карандаши, перочинный нож, ножи для разрезания книг, набор инструментов. Здесь же и несколько нераспечатанных писем, пришедших в Ясную Поляну после ухода и смерти Толстого, с почтовыми штемпелями 1910 года. Перед столом стоит низкое детское кресло, принадлежавшее некогда дочери писателя Татьяне Львовне. У стены за письменным столом — старинный, обитый клеенкой (а в былые годы — кожей) диван, на котором родились Л. II. Толстой, его братья, сестра, дети и на котором он отдыхал после работы. Этот диван связан с рядом семейных воспоминаний и этот же «кожаный истертый диван, обитый медными гвоздиками», описан в «Детстве», «Утре помещика», «Романе русского помещика», «Семейном счастии», «Войне и мире», «Анне Карениной» и «Воспоминаниях».В ящиках дивана Л. II. Толстой хранил свои рукописи, к которым «не позволял прикасаться». У противоположной стены стоит круглый стол, около него (у двери) кресло, а рядом в углу удобное кресло начала XVIII пека, так называемое «рогатое». Здесь Толстой, возвратившись после утренней прогулки, пил кофе, читал получаемые письма, газеты, книги, а вечерами отдыхал, раскладывал пасьянс или беседовал с кем-либо из посетителей. Висящая над письменным столом полка является точной копией полки, сделанной самим Толстым и сожженной во время войны в 1941 году. Верхняя ее часть занята энциклопедическим словарем Брокгауза и Ефрона. Среди многочисленных пометок Толстого на страницах словаря обращают внимание пометки в статьях о К. Марксе (т. 30), о Ф. Энгельсе (т. 80) и о социализме (т. 61). У двери в спальню стоит фонограф, присланный в 1908 г. Толстому Томасом Эдисоном. Этот подарок — знак глубокого уважения к великому русскому писателю. Толстой пользовался фонографом лишь первые месяцы. Он продиктовал в него несколько писем и начало статьи «Не могу молчать». Но вскоре процедура эта показалась ему слишком сложной, и он перестал пользоваться фонографом. Сохранилось несколько валиков с записью голоса Толстого.