Когда она разговаривала с нами дружески, она всегда говорила на атом языке, который знала в совершенстве.Карл Иваныч снял халат, надел синий фрак с возвышениями и
сборками на плечах, оправил перед зеркалом свой галстук и повел нас вниз - здороваться с матушкой.На третьей стене, в
середине которой была дверь вниз, с одной стороны висели две
линейки: одна - изрезанная, наша, другая - новенькая,
собственная, употребляемая им более для поощрения, чем для
линевания; с другой - черная доска, на которой кружками
отмечались наши большие проступки и крестиками - маленькие.
Налево от дивана стоял старый английский рояль; перед
роялем сидела черномазенькая моя сестрица Любочка и
розовенькими, только что вымытыми холодной водой пальчиками с
заметным напряжением разыгрывала этюды Clementi.
Карл Иваныч, чтобы
не простудить своей голой головы, никогда не снимал красной
шапочки, но всякий раз, входя в гостиную, спрашивал на это
позволения.