Прачка Палашка, толстая и рябая девка, и кривая коровница Акулька как-то
согласились в одно время кинуться матушке в ноги, винясь в преступной
слабости и с плачем жалуясь на мусье, обольстившего их неопытность.
Служба, о которой за минуту думал я с таким восторгом, показалась мне тяжким несчастием.
Зурин громко ободрял меня, дивился моим быстрым успехам и, после
нескольких уроков, предложил мне играть в деньги, по одному грошу, не
для выигрыша, а так, чтоб только не играть даром, что, по его словам,
самая скверная привычка.
А бог знает, барин, — сказал он, садясь на свое место, — воз не воз, дерево не дерево, а кажется, что шевелится.
Я в недоумении оборотился к матушке, говоря ей: "Что это значит? Это не батюшка."
Савельич слушал с видом большого неудовольствия.
Самолюбивый стихотворец и скромный любовник! — продолжал Швабрин, час от
часу более раздражая меня, — но послушай дружеского совета: коли ты
хочешь успеть, то советую действовать не песенками.
("Капитанская дочка")