Ожидая паром, они оба легли в тень от обрыва и молча смотрели на быстрые и мутные воды. Дед Архип, чувствуя тупую, давящую боль в груди, не мог уснуть. Он сдержанно кашлял и, поглядывая на внука, прикрывал рот рукой.
Взошла луна, и её свет, обливая степь, залил ее грустью и печалью. Тихо плыли тучи, закрывая луну и бросая на землю густые тени.
Раздираемое молниями небо дрожало, дрожала и степь, то вспыхивая синим огнём, то погружаясь в тяжёлый мрак. Полил дождь, и его капли, блестя, как сталь, скрыли огни станицы. Лёнька уставил перед собою широко раскрытые глаза и, боясь моргнуть ими, прислушиваясь к голосу деда, тонувшему в море могучих звуков.
«Дедушка! Пойдём!» - взвизгнул он, ткнув свою голову в колени деда. Дед склонился над ним, обняв его своими руками, крепко прижав к себе, и, тиская его, вдруг взвыл сильно и пронзительно, как волк, схваченный капканом.