В этом лесу всегда стоял шум- ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойной и неясный. Это был дремучий бор, которого не касались ещё пила и топор лесника. Высокие столетние сосны с блестящими мощными стволами, озарёнными солнцем, стояли, плотно сомкнувшись вверху тёмно-зелёнымм вершинами.
Внизу пахло смолой: сквозь полог сосновых иголок пробирались яркие папоротники, пышно раскинувшиеся причудливою бахромой. Ярко-белая кашка качала отяжелевшими головками. А вверху, без конца и перерыва, тянул лесной шум, всё приближаясь и нарастая.
Но теперь эти шорохи становились всё глубже, сильнее. Я шёл лесною тропой, и, хотя неба мне было не видно, но я чувствовал, что над ним тихо подымается тёмно-серая туча. Между стволом кое-где пробивался ещё косой луч догорающего заката, но в чащах расползались мглистые сумерки. К вечеру собиралась гроза.