Песня начиналась неожиданно, как будто она рождалась где-то на небесах. Певуче разливалась мелодия, на душе становилось легко и хорошо, а глазам — горячо от подступающих слез. То свежо веяло степным воздухом, то зловеще сгущались тучи, то легкие облака двигались в такт песне, и это заставляло петь еще и еще. Волей-неволей песня вливалась в душу, глаза распахивались по-новому, по-вольному, точь-в-точь как давным-давно в детстве. Мелодия поднималась вверх, ввысь, уносилась вдаль, и не было ей ни конца, ни начала.