Подвыпивший Хлестаков начинает все больше завираться и хвастаться. Видя, что все вокруг поддакивают ему, Хлестаков дает волю фантазии. Причем он вовсе не собирается обманывать чиновников и жену городничего с какой-то корыстной целью, а врет по вдохновению, сам начиная верить в свою значительность. «Рисуясь» перед Анной Андреевной, Хлестаков вначале довольно скромно преувеличивает свое положение в обществе: «Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге» . Хлестаков проговаривается: нетрудно догадаться, что он-то как раз занимался переписыванием. Фантазер и сам чувствует это, добавляя: «А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только - тр, тр.. . пошел писать» . Уже такого преувеличения достаточно, чтобы чиновники испугались садиться в присутствии Хлестакова, а он несется в своих фантазиях дальше: его как-то приняли за главнокомандующего. Наверное, Хлестаков смутно чувствовал, что его и сейчас приняли за кого-то другого. Мысль вруна перескакивает на литературу, и он хладнокровно сообщает о дружбе с «братом Пушкиным» . Вспомним, что именно Пушкин подсказал Гоголю сюжет «Ревизора» . То-то Александр Сергеевич, наверное, смеялся в этом месте! Но Хлестакову мало дружбы с Пушкиным, он быстро присваивает себе чужие сочинения, не смущаясь наличием у них известных авторов. «Дом Ивана Александровича» , оказывается, «первый в Петербурге », а на балы собирается высшее общество: «министры иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий... » С угощением Хлестаков, утром еще голодавший в гостинице, тоже не оплошал: и арбуз у него «в семьсот рублей» , и суп «приехал из Парижа» . Правда, завравшийся Хлестаков неожиданно приоткрывает истинную картину своего столичного существования: «Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж - скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель...» . Но рассказчик спохватывается: он и «позабыл », что живет «в бельэтаже» . Последний взлет фантазии возносит Хлестакова до должности управляющего департаментом. Тут у него и «тридцать пять тысяч одних курьеров» , и государственный совет его боится, и в фельдмаршалы должны его завтра произвести. Здесь Хлестаков совсем заговаривается, и потрясенные общением с «великим государственным мужем» чиновники провожают его спать. Итак, страх чиновников и хвастливое вранье Хлестакова достигают в этой сцене высшей точки, то есть мы наблюдаем кульминацию действия пьесы