С тех пор, как Клер вышла за сэра Джералда Корвена из Министерства
колоний, прошло почти полтора года. И вот она стояла на палубе вошедшего в
устье Темзы океанского парохода Восточной линии, ожидая, когда он пристанет.
Было десять часов утра, и хотя октябрьский день обещал быть мягким, Клер все
Же надела суконное пальто, так как до этого во время всего путешествия
стояла жара. Лицо ее казалось бледным, даже желтоватым, но ясные карие глаза
были нетерпеливо прикованы к берегу, чуть подкрашенные губы приоткрылись, и
все черты дышали обычно присущей ей живостью. Сначала она стояла одна, потом
за ее спиной раздался голос:
- А-а!.. Вот вы где!
Из-за спасательной шлюпки вышел молодой человек и остановился подле
Клер. Не оборачиваясь, она сказала:
- Какой восхитительный день! У нас дома, наверно, чудесно.
- А я-то надеялся, что вы хоть один вечер проведете в городе - мы бы
вместе поужинали, пошли бы в театр! Не хотите?
- Милый юноша, меня будут встречать.
- Как ужасно, что все на свете кончается!
- Порой гораздо ужаснее, что некоторые вещи начинаются.
Он пристально посмотрел на нее, потом вдруг спросил:
- Клер, вы, конечно, поняли, что я вас люблю? Она кивнула.
- Да.
- Но вы меня не любите? - Только не обижайтесь.
- Как мне хотелось бы, чтобы вы... чтобы вы загорелись хоть на минутку.
- Перед вами почтенная замужняя женщина, Тони!
- Которая возвращается в Англию из-за...
- Из-за цейлонского климата. Он ударил ногой в борт.
- Как раз в лучшее время года.... Я ничего не говорил, но знаю, что
ваш... что Корвен...
Клер предостерегающе подняла брови, и он умолк; оба опять стали
смотреть на берег, все больше привлекавший их внимание.
Если двое молодых людей провели около трех недель вместе на пароходе,
они знают друг друга гораздо меньше, чем им кажется. При том однообразии, с
каким протекает жизнь на судне, когда все как будто остановилось, кроме
машин, воды, скользящей вдоль бортов, и солнца, неизменно описывающего