Широкое поле поспевающей ржи бесновалось справа и слева... Молодые, упругие
стебли не хотели ни припадать к земле, ни ломаться на самой середине. Но иногда
ветер бил в них сверху и разъединял, развевал, образуя завихряющиеся воронки. Туча,
плывущая над рожью, бесновалась ничуть не меньше. Она кипела черными клубами и
клочьями, как вода в огромном котле. Потом вдруг черное брюхо тучи лопнуло, и
обнажилось иссиня-белесое, дохнувшее холодом нутро. В тот же миг две крупные
градины упали на дорогу, а третья больно стрельнула в плечо. Дмитрий, закрыв
руками темя, добежал до копны прошлогодней соломы и зарылся в ее сладковатую,
пахнущую прелью середину. То, что увидел Дмитрий, выбравшись из соломы, как бы
даже ослепило его. Никакой ржи вокруг ни справа, ни слева от дороги не было. Обильно
перемешанная с избитой, измочаленной соломой, обнажившаяся и размокшая, лежала
земля. В колеях дороги голубел не успевший растаять, хранящий отблески грозовой тучи
град. То, что наделал град, было безобразно. Дождь хлестал с нараставшей силой