Гринёв даже не сразу признал в захватчике старого знакомого с постоялого двора, а когда узнал, очень изумился. Он не мог себе и представить, что бедняк, которому он из жалости дал заячий тулуп- разбойник и революционер. В момент когда его вели на казнь, он ненавидел его, да и после помилования, нельзя сказать, что возлюбил или начал уважать. Они всегда оставались по разные стороны баррикад и судили не по характеру или слухам, а по реальным поступкам. Дружбы между ними не был, был только краткий деловой диалог противников.