Вспоминается мне ранняя погожая осень.
кароче 2 обзацъ
Воздух так чист, точно его совсем нет. В поредевшем саду далеко видна
дорога к большому шалашу, усыпанная соломой. Около шалаша вечером
греется самовар, и по саду между деревьями расстилается длинной полосой
голубоватый дым.
Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идёшь домой к ужину.
Темнеет. В саду горит костёр, и крепко тянет душистым дымом вишнёвых
сучьев. Пылает багровое пламя, окружённое мраком, и чьи-то чёрные, точно
вырезанные из чёрного дерева, силуэты двигаются вокруг костра, меж тем
как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет
чёрная рука в несколько аршин, то чётко нарисуются две ноги. Вдруг всё
это скользнёт с яблони — и тень упадёт по всей аллее.
Поздней
ночью, шурша по сухой листве, как слепой, доберёшься до шалаша. Там на
поляне немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь. Долго глядишь
в тёмно-синюю глубину неба, переполненную созвездиями. Потом
встрепенёшься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому.