Я плыл из Гамбурга в Лондон на небольшом пароходе. Зной был нестерпим по прежнему. Весь следующий день он бродил, не находя себе места. К беде неопытность ведет. Неподкупный голос мой был эхо русского народа. Тревога, смутная, неясная, все больше охватывала мальчиков, и шумливый, неспокойный лес показался им чужим и враждебным. То был не веселый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетание осени, а едва слышная дремотная болтовня. Володя сидел сложа руки и в позе, не имеющей ничего общего с позой рыбака.