«Повесть «Фаталист» играет роль двойного финала: ею не только заканчивается «Журнал Печорина» , но и замыкается вся «цепь повестей» , образующая роман. Автор избавил себя от традиционной обязанности говорить в конце романа о дальнейшей судьбе героя и о его смерти, потому что об этом было сообщено раньше («Максим Максимыч» и Предисловие к «Журналу Печорина») . Проблема финала решена иначе: в основу последней повести положен вопрос о «судьбе» , о «предопределении» , о «фатализме» — вопрос, характерный для мировоззрения и поведения людей 30-х годов (последекабристской эпохи) . Он подготовлен и самим ходом событий внутри романа, поскольку и в «Тамани» и в «Княжне Мери» герой оказывается на краю гибели»
(Б. М. Эйхенбаум)