о море
Что может сравниться с ласкающим морем?
Медлительный плеск бирюзовой волны,
Оранжевость солнца и шёпот прибоя,
О грёзах любви романтичные сны…
Как много во всём этом яркого чувства!
Желание отдыха к морю манит.
Забвение прошлого – это искусство.
Оно нас влечёт к себе, словно магнит.
Забудем проблемы. Оставим заботы.
Себе запретим о дурном вспоминать.
Оценим гармонию южной природы
И будем целительный воздух вдыхать.
Кто не был на море, тот просто не знает,
Как жизнь удивительна и хороша,
Как тело на влажном песке отдыхает
И к радостным звёздам стремится душа
о лесе
Шуми, шуми, зеленый лес!
Знаком мне шум твой величавый,
И твой покой, и блеск небес
Над головой твоей кудрявой.
Я с детства понимать привык
Твое молчание немое
И твой таинственный язык
Как что-то близкое, родное.
Как я любил, когда порой,
Краса угрюмая природы,
Ты спорил с сильною грозой
В минуты страшной непогоды,
Когда больших твоих дубов
Вершины темные качались,
И сотни разных голосов
В твоей глуши перекликались...
Или когда светило дня
На дальнем западе сияло
И ярким пурпуром огня
Твою одежду освещало.
Меж тем в глуши твоих дерев
Была уж ночь, а над тобою
Цепь разноцветных облаков
Тянулась пестрою грядою
о степи
Клубятся тучи, млея в блеске алом,
Хотят в росе понежиться поля,
В последний раз, за третьим перевалом,
Пропал ямщик, звеня и не пыля.
Нигде жилья не видно на просторе.
Вдали огня иль песни - и не ждёшь!
Все степь да степь. Безбрежная, как море,
Волнуется и наливает рожь.
За облаком до половины скрыта,
Луна светить еще не смеет днем.
Вот жук взлетел и прожужжал сердито,
Вот лунь проплыл, не шевеля крылом.
Покрылись нивы сетью золотистой,
Там перепел откликнулся вдали,
И слышу я, в изложине росистой
Вполголоса скрыпят коростели.
Уж сумраком пытливый взор обманут.
Среди тепла прохладой стало дуть.
Луна чиста. Вот с неба звёзды глянут,
И как река засветит Млечный Путь
о горах
Горы, сквозь облака,
Тянутся к россыпям звёзд.
Задумчиво, через века,
Шлют молчаливый вопрос.
И однажды, оставив покой,
Срывается вниз звезда,
К вершине стремясь одной,
И меркнет в ней – навсегда.