Камаринская или комаринская - русская плясовая песня, в скором темпе в 2/4.1 Ею воспользовался М. И. Глинка для своей одноименной оркестровой фантазии. В этой же фантазии авторприменил и свадебную русскую песню. Фантазия окончена в 1848 г., в Варшаве.
Упоминания о камаринской можно найти в литературе, например, у М. Лермонтова:
«- Где Столярный переулок? - спросил он нерешительным голосом у порожнего извозчика, который в эту минуту проезжал мимо его шагом, закрывшись по шею мохнатою полостию и насвистывая камаринскую»2.
Первое, что приходит на ум, когда мы только произносим слово «камаринская», это одноименная симфоническая фантазия М. Глинки (1848). Второе – суждение П. Чайковского об этом произведении: вся русская симфоническая музыка заключена в «Камаринской» Глинки, «подобно тому, как весь дуб – в желуде! И долго из этого богатого источника будут черпать русские авторы, ибо нужно много времени и много сил, чтобы исчерпать все его богатство». И, наконец, третье – «Камаринская» самого П. Чайковского в его «Детском альбоме».
«Камаринская» Чайковского - как и две предыдущие пьесы «Детского альбома», а также «Камаринская» М. Глинки (!) - написана в форме темы с вариациями. Во всех этих произведениях форма вариаций использована как наиболее близкая форме разработки музыкального материала в русской народной музыке.
Примечательное сходство «Камаринских» Глинки и Чайковского еще и в том, что оба композитора сделали обработку народной песни в ре мажоре - тональности, наилучшим образом передающей радостный, оживленный, а в обработках этих композиторов даже ликующий характер это русской песни.3
Народный характер музыки, столь очевидный у П. Чайковского, подчеркнут еще и тем, что в начале - на всем протяжении темы (первые 12 тактов) звучит «гудящий» басовый звук ре (тоника). Вместе с верхним голосом в партии левой руки он напоминает звучание волынки – народного инструмента, на котором можно сыграть одновременно мелодию и такой неизменно тянущийся бас.
Кроме воображаемого звучания волынки, в мелодии темы можно услышать тембры и штриховые приемы скрипки, а интонации в партии левой руки третьей вариации напоминают звучание так называемых пустых струн (то есть, не зажимаемых пальцами левой руки скрипача и потому звучащих натурально, как бы примитивно, не культивировано, «по народному»). Аккордовое движение второй вариации можно принять за «переборы» гармоники.
Все эти приемы сближают эту пьесу с двумя предыдущими и оправдывают их трактовку как мини-сюиту внутри большого цикла.