Он стоял подле письменного стола и, указывая на какие-то
конверты, бумаги и кучки денег, горячился и с жаром толковал
что-то приказчику Якову Михайлову, который, стоя на своем
обычном месте, между дверью и барометром, заложив руки за
спину, очень быстро и в разных направлениях шевелил пальцами.
Чем больше горячился папа, тем быстрее двигались пальцы, и
наоборот, когда папа замолкал, и пальцы останавливались; но
когда Яков сам начинал говорить, пальцы приходили в сильнейшее
беспокойство и отчаянно прыгали в разные стороны. По их
движениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мысли
Якова; лицо же его всегда было спокойно - выражало сознание
своего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: я
прав, а впрочем, воля ваша!
Увидев нас, папа только сказал:
- Погодите, сейчас.