Барин вздохнул и присел на скамеечку. Зовут его Николаем Петровичем Кирсановым. Родительница
его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея
Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу «матушек-командирш», носила пышные
чепцы и шумные шелковые платья, в церкви подходила первая ко кресту, говорила
громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, —
словом, жила в свое удовольствие. Отец махнул на него рукой и пустил его по штатской. Кстати,
брат его о ту пору вышел офицером в гвардейский полк. Молодые люди стали жить
вдвоем, на одной квартире, под отдаленным надзором двоюродного дяди с
материнской стороны, Ильи Колязина, важного чиновника. Отец их вернулся к своей
дивизии и к своей супруге и лишь изредка присылал сыновьям большие четвертушки
серой бумаги, испещренные размашистым писарским почерком. Он нанял было дом у
Таврического сада и записался в английский клуб, но внезапно умер от удара. Десять
лет прошло как сон. В 47-м году жена Кирсанова скончалась. Он поневоле
вернулся в деревню и после довольно продолжительного бездействия занялся
хозяйственными преобразованиями. Слуга, из чувства приличия, а может быть, и не желая
остаться под барским глазом, зашел под ворота и закурил трубку. Замечтался наш
Николай Петрович. Вспомнилась ему покойница-жена.. Николай Петрович вскочил и устремил глаза вдоль дороги. Несколько
мгновений спустя его губы уже прильнули к безбородой, запыленной и загорелой
щеке молодого кандидата.
В 55-м году он повез сына в университет; прожил с ним три
зимы в Петербурге, почти никуда не выходя и стараясь заводить знакомства с
молодыми товарищами Аркадия. (я бы отнесла это предложение тоже к простому, но
смущает точка с запятой после слова университет, поэтому, возможно, что это
БСП: тогда второе простое неполное)