ЧИСТЫЙ ДОР
Лесная дорога пошла через поле - стала полевой. Дошла до деревни -
превратилась в деревенскую улицу.
По сторонам стояли высокие и крепкие дома. Их крыши были покрыты
осиновой щепой. На одних домах щепа стала от ветра и времени серой, а на
других была новой, золотилась под солнцем.
Пока я шел к журавлю-колодцу, во все окошки смотрели на меня люди: что
это, мол, за человек идет?
Я споткнулся и думал, в окошках засмеются, но все оставались строгими
за стеклом.
Напившись, я присел на бревно у колодца.
В доме напротив раскрылось окно. Какая-то женщина поглядела на меня и
сказала внутрь комнаты:
- Напился и сидит.
И окно снова закрылось.
Подошли два гусака, хотели загоготать, но не осмелились: что это за
человек чужой?
Вдруг на дороге я увидел старушку, ту самую, что искала в лесу топор.
Теперь она тащила длинную березовую жердь.
- Давайте пособлю.
- Это ты мне топор-то нашел?
- Я.
- А я-то думала: не лесовик ли унес?
Я взял жердь и потащил ее следом за старушкой.
В пятиоконном доме распахнулось окно, и мохнатая голова высунулась
из-за горшка с лимоном.
- Пантелевна, - сказала голова, - это чей же парень?
- Мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашел.
Мы прошли еще немного. Все люди, которые встречались нам, удивлялись: с
кем это идет Пантелевна?
Какая-то женщина крикнула с огорода:
- Да это не племянник ли твой из Олюшина?
- Племянник! - крикнула в ответ Пантелевна. - Он топор мне нашел.
Тут я сильно удивился, что стал племянником, но виду не подал и молча
поспевал за Пантелевной.
Встретилась другая женщина, с девочкой на руках.
- Это кто березу-то везет? - спросила она.
- Племянник мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашел, а я думала:
не лесовик ли унес?
Так, пока мы шли по деревне, Пантелевна всем говорила, что я ей
племянник, и рассказывала про топор.
- А теперь он березу мне везет!
- А чего он молчит? - спросил кто-то.
- Как так молчу? - сказал я. - Я племянник ей. Она топор потеряла и
думает, не лесовик ли унес, а он в малине лежал. А я племянник ей.
- Давай сюда, батюшка племянник. Вот дом наш.
Когда выстраивается шеренга солдат, то впереди становятся самые рослые
и бравые, а в конце всегда бывает маленький солдатик. Так дом Пантелевны
стоял в конце и был самый маленький, в три оконца. Про такие дома говорят,
что они пирогом подперты, блином покрыты.
Я бросил березу на землю и присел на лавочку перед домом.
- Как называется ваша деревня? - спросил я.
- Чистый Дор.
- Чего Чистый?
- Дор.
Дор... Такого слова я раньше не слыхал.
- А что это такое - Чистый Дор?
- Это, батюшка, деревня наша, - толковала Пантелевна.
- Понятно, понятно. А что такое дор?
- А дор - это вот он весь, дор-то. Все, что вокруг деревни, - это все и
есть дор.
Я глядел и видел поле вокруг деревни, а за полем - лес.
- Какой же это дор? Это поле, а вовсе не дор никакой.
- Это и есть дор. Чистый весь, глянь-ка. Это все дор, а уж там, где
елочки, - это все бор.
Так я и понял, что дор - это поле, но только не простое поле, а среди
леса. Здесь тоже раньше был лес, а потом деревья порубили, пеньки
повыдергивали. Дергали, дергали - получился дор.
- Ну ладно, - сказал я, - дор так дор, а мне надо дальше идти.
- Куда ты, батюшка племянник? Вот я самовар поставлю.
Ну что ж, я подождал самовара. А потом приблизился вечер, и я остался
ночевать.
- Куда ж ты? - говорила Пантелевна и на следующее утро. - Живи-ка тут.
Места в избе хватит.
Я подумал-подумал, послал куда надо телеграмму и остался у Пантелевны.
Уж не знаю, как получилось, но только прожил я у нее не день и не месяц, а
целый год.
Жил и писал свою книжку. Не эту, а другую.
Эту-то я нишу в Москве.
Гляжу в окошко на пасмурную пожарную каланчу и вспоминаю Чистый Дор.