РЕБЯТ НУЖНО СРОЧНО ЧТО БЫ СДЕЛАЛИ СЖАТОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ 15 БАЛЛОВ
На перемене я окликнул Княжина.
- Зачем ты записался во все кружки? - спросил я. - По-моему, это несколько легкомысленно.
- Мне надо, - ответил он.
- Может быть, ты не знаешь, что увлекает тебя больше всего?
- Нет, я знаю, - упрямо ответил он. - Но мне надо. Это моя тайна.
- Тайна это или не тайна, - сказал я, - но на занятия физического кружка можешь не приходить. Если ты будешь работать в зоологическом, математическом и спортивном кружках, то на физику у тебя не останется времени.
Княжин очень расстроился и даже побледнел. Я пожалел, что так резко с ним разговаривал: всё-таки он ещё мальчик.
- Я должен всё знать, я должен быть незаменимым, - сказал он. - Я буду пилотом космического корабля. Я никому этого не говорил, но вы меня заставили.
- А-а! - протянул я. И впервые посмотрел ему прямо в лицо. Под рыжим чубом у него было выпуклый лоб, а глаза были голубые и отчаянные.
"Этот долетит, - подумал я, - этот долетит!" Я вспомнил, как во время войны прыгал с парашютом и как это страшно, когда прыгаешь в пустоту. Посмотришь на далёкую землю, на деревья, похожие всего лишь на бугорки мха, на реки с дождевой ручеёк, и хочешь ты этого или не хочешь, а подумаешь: "Вдруг парашют не откроется?" И тогда земля делается не желанной, а страшной. "А ведь тем, кто полетит в космос, будет ещё страшней. Но этот всё равно полетит".
- Тогда я не возражаю, раз такое дело, - сказал я.
- Спасибо, - ответил Княжин.
За три месяца он не пропустил ни одного занятия физического кружка. А потом вдруг перестал ходить. И на уроках он был рассеянным и даже похудел.
- Княжин, - спросил я, - почему ты бросил кружок? Не успеваешь?
Он поднял на меня глаза. Это были глаза другого человека. Они были не отчаянные, а печальные и потеряли голубой цвет.
- Я ещё буду ходить, - ответил он.
Лёвушкин мне сказал (он подружился с Княжиным):
- У него большая неприятность. Рассказать не могу, но большая неприятность.
Я решил поговорить с Княжиным на днях, но случай свёл нас в этот же вечер. Я стоял в книжном магазине у прилавка и вдруг услыхал позади себя знакомый голос:
- Есть что-нибудь новенькое?
- Мальчик, - ответила девушка-продавщица, - не может быть каждый день что-нибудь новенькое. Ты заходил бы раза два в неделю.
Я оглянулся. Передо мной стоял Княжин, но что-то незнакомое было в выражении его лица. Я сразу не догадался, а потом понял: у него на носу красовались очки. Маленькие, ребячьи, очки в белой металлической оправе.
Минуту мы стояли молча. Княжин стал пунцово-красным, у него покраснели щёки, уши и даже нос.
- А, Княжин, - сказал я.
Больше я не успел ничего добавить - он пустился наутёк.
Я бросился за ним.
- Княжин! - крикнул я. - Княжин, постой!
Какой-то мужчина посмотрел на меня, а женщина крикнула:
- Держи мальчишку!
Тогда Княжин остановился. Он не смотрел на меня, снял очки и низко опустил голову.
- И тебе не стыдно? Мало ли людей носят очки и совсем не стыдятся этого. Прости меня, но, по-моему, это глупо.
Он промолчал.
- Убегать из-за такой ерунды. А Лёвушкин говорил: "У Княжина большие неприятности". Чепуха!
Тогда он поднял голову и тихо сказал:
- А ведь меня теперь в лётчики не возьмут, я узнавал - близоруких не берут, и космические корабли мне не водить. Я эти очки ненавижу.
Ах, вот в чём дело! Вот почему он такой несчастный и похудевший. Разлетелась в куски его первая мечта, и он страдал. Один, втихомолку.
- Зря ты так мучаешься, - сказал я наконец. - Полетишь на космическом корабле астрономом, инженером или врачом.
- Значит, вы думаете, я всё же могу надеяться? Могу? - Он ухватился за мои слова с радостью. - Как же я сам не сообразил? Просто дурак, это совершенно точно.
Он был такой счастливый! А я подумал: "Хорошо, когда у человека ясная цель в жизни и всё впереди".