Как и «Евгений Онегин», «Капитанская дочка» — «многолетний труд»
Пушкина-прозаика, работа над которым продолжалась около четырех лет и
потребовала как многочисленных специально исторических изучений, так и
длительного художественного вынашивания. Об этом свидетельствуют целых
пять дошедших до нас планов романа, существенно отличающихся от
окончательного текста и во многом отличающихся друг от друга. Правда,
это различие (как ни для какого другого произведения Пушкина)
предварительных планов, и в особенности отличие от них окончательного
текста, объясняется весьма трудными поисками наиболее цензурно
приемлемого варианта для воплощения очень острой политически темы — о
переходе дворянина на сторону народного восстания. Но наряду с этим
планы отражают и специфически художественные искания Пушкина, вызванные
его неизменным стремлением к предельному художественному лаконизму, к
наивозможному сжатию фабулы, числа действующих лиц. Стремление к
устранению всего лишнего, ненужных подробностей, необязательных деталей,
наглядно обнаруживается и при изучении последующей работы Пушкина над
текстом «Капитанской дочки».
Например, описывается степной «умёт» — постоялый двор, куда вожатый
привез Гринева и Савельича во время бурана. Умет содержал «яицкий казак…
мужик лет шестидесяти, еще свежий и бодрый». В первоначальных вариантах
читаем: «Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел
меня в горницу, где горела лучина (в другом варианте: «хозяйка засветила
лучину») и где на столе стоял горшок со щами»; «ввел меня в горницу
довольно чистую— лучина освещала ее. На столе стоял горшок щей. На стене
висела винтовка и высокая казацкая шапка». Из окончательного текста
Пушкин устраняет и «хозяйку», и «горшок щей». Остается только один
хозяин и предметы, имеющие прямое отношение к боевому казачьему быту:
«Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в
горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. На стене висела
винтовка и высокая казацкая шапка».
Винтовка, висящая на стене хозяина умета, указана Пушкиным не зря:
из последующих глав мы видим, как застреляли вскоре винтовки яицких
казаков! Равным образом «высокая шапка» является в дальнейшем постоянной
приметой самого Пугачева (в главе седьмой: «На нем был красный казацкий
кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была
надвинута на его сверкающие глаза»; в главе одиннадцатой: «Пугачев
сидел… в красном кафтане, в высокой шапке…»).
Таким образом, винтовка на стене, и высокая шапка не просто
живописные бытовые детали, они — своего рода интродукция к основному
историческому содержанию романа — к «пугачевщине». Наоборот, «горшок
щей», имеющийся в чернозом варианте, является как раз таким «ружьем»,
которое «не стреляет». Щей в дальнейшем ходе данного эпизода никто не
ест, а как еще одна бытовая деталь это только рассеивало бы внимание,
отвлекало от главного и потому единственно нужного — от винтовки и
высокой шапки.
И во всей «Капитанской дочке» нет ни одного «нестреляющего ружья» —
ни одного ненужного штриха, ни одной лишней детали. В романе довольно
много персонажей, но среди них почти нет случайных, так сказать,
«проходных» лиц (появился и исчез). Все они обычно связаны между собой в
общий композиционный узел.