Судьба Чайника.
Достопримечательностью одного дома долгое время
считался чайный сервиз. Хотя его ставили на стол только по самым торжественным
случаям, предметов в нем все равно становилось все меньше и меньше. Хрупкие
вещи недолговечны! Но заварочный Чайник все хозяйки дома всегда ценили и
берегли особо. Почему-то в нем чай
получался удивительно вкусным. И, гордясь этим, Чайник стойко терпел, когда
крутой кипяток обжигал его нутро, так как понимал, что в этом состоит его долг.
Это - оборотная сторона его, фарфорового заварочного чайника, предназначения и
славы. Нельзя без кипятка листочкам расправиться, разбухнуть, полностью отдать
напитку цвет и аромат! Гости хвалили чай, а Чайник просто распирало от
чванства. Звездная болезнь присуща даже Чайникам! Он заносчиво изгибал изящный
носик, кичась тем, что его совершенная форма позволяет не проливать капельки
чая на скатерть, и покрикивал на команду чашек, чтобы не смели стучать своими
блюдечками. Чайник искренне думал, что по праву может делать всем замечания. Дело
в том, что в глубине души он мнил себя гораздо совершеннее, достойнее и полезнее всех остальных предметов.
Ведь когда праздничный вечер заканчивался, хозяйка лично вытряхивала из него отслужившую
заварку, промывала, протирала до блеска льняным полотенцем и ставила на почетное
место в стеклянной горке. Только сахарницу, молочник и масленку признавал Чайник
почти равными себе. Последних, чтобы было с кем поболтать о чайных традициях и
новостях. А с пухлой сахарницей были долгие беседы о жизни и оптимальном
соотношении сахара и заварки. Они даже когда-то давно обменялись крышечками,
что еще больше их сблизило.
Шли года. Старые хозяева умерли, старый сервиз понес существенные потери. Молодежь
постепенно в суматохе перебила тонкие фарфоровые чашки и купила новые - керамические.
Чайнику претила их грубая компания. Он понимал, что они также честно служат
хозяевам, что, в конце-то концов, они не
виноваты – их такими произвели! Однако вступать с «простолюдинками» в разговоры
считал ниже своего достоинства. Да и возраст давал себя знать: тускнела
позолота, портился характер. Желая, чтобы им по-прежнему восхищались, Чайник старался чаще попадаться на глаза,
показывая свою исключительность. Но, как это часто бывает, перестарался. Результат
получился совсем не таким, как он ожидал. Хозяева заметили, что старомодный
чайник действительно выглядит как-то странно в современном интерьере. Тем
более, что в доме все чаще стал появляться чай в пакетиках. Заварочный Чайник
был сослан в самый дальний угол серванта, а потом, при очередной уборке, в
компании треснувшей сахарницы выставлен на помойку рядом с мусорным бачком. И
это еще надо было считать удачей, что они не полетели в самый его низ.
Лишившись дома, бедные горько вздыхали и
жаловались друг другу на превратности судьбы, ожидая чего-то худшего и
страшного. Но им было послано спасение в лице старушки,
промышлявшей на местном блошином рынке продажей всяких мелочей прошлой жизни.
Повздыхав, что не поставили чашек, бабуля бережно отнесла находку домой. И уже
в следующие выходные изумленный старичок-коллекционер за сущие гроши приобрел
бесценные экспонаты. В его доме новичок узнал, что,
когда-то, очень давно, его предшественника-чайника
неловко смахнули со стола. Да так, что уже и не склеишь. Немного освоившись, Чайник
снова стал покрикивать, призывая к порядку, и, несмотря на преклонный возраст,
делать комплименты уже новой сахарнице. У нее-то не было трещинки! К тому же Чайник
считал, что некоторое отличие в рисунке от других предметов и вся его история
придают особый шарм.
Но коллекция чайного фарфора недолго мозолила
глаза наследникам. Старик завещал передать ее в дар местному музею. И вот однажды повзрослевшая молодежь повела своих
детишек в музей. "Смотри-ка, дорогой, как этот чайник похож на наш бывший. Жаль
все же, что мы его выбросили. Теперь ничего похожего не купишь", - эти слова
пролились бальзамом на душу когда-то жестоко униженного Чайника.
Чайник был доволен, что наконец обрел покой, почет
и заслуженное признание своих достоинств. Припоминая кипяток, черепки сослуживцев,
перипетии собственной жизни, он вздрагивал и убеждал себя, что можно радовать людей
одной лишь внешней красотой (за толстым стеклом музейной витрины), не
подвергаясь опасностям служения практической пользе. Но иногда в снах его обступали
воспоминания о праздничных вечерах, ласковых руках хозяйки, аромате хорошо
заваренного чая - о семейном уюте. И он никак не мог решить, что есть счастье.