В обращении с природой человек похожна дикаря, который, чтобы добытькружку молока, убивает корову и взрезаетей вымя вместо того, чтобы кормить, холить иполучать того же молока ведро каждый день. Был прекрасный майский день. Солнце уже поднялось высоко и нещадно поливало своими теплыми мягкими лучами окрестный пейзаж. Яркой россыпью алмаза блестела роса на ярко-зеленых, совсем недавно появившихся на свет, тонких, словно лезвие остро отточенного клинка, листьев деревьев, чей ровный строй без труда взбегал по крутому косогору. Неторопливо и лениво море шептало о далеких странах, о дивных берегах, с которых никогда не сходит зеленая пелена жизни, которая наполнены пьянящей свободы бескрайних просторов… Белые барашки словно нехотя приближались к песчаной косе, едва ощутимо касались её и тут же таяли белесоватой пеной средь серо-голубых водных просторах, в которых отражалась ярко-синее море бескрайнего океана. Синеву нарушали лишь тонкие паруса легчайших, невесомых облаков, воспаривших подобно Икару к самому солнцу, но, к удивлению последнего, не растаявших средь игры веселых лучей… Ничто не нарушало тишины в эти утренние часы кроме пения маленькой птички, сидящей на хрупкой веточке одинокого деревца. Звонкая трель ее звучала задорно и радостно, каждый перелив был наполнен любовью, любовью к свету солнца, любовью к этому ярко-синему небу, любовью к тонкости чувств, любовью к миру… Вспоминается иной пейзаж, который пришлось наблюдать в июне. Лес! Но он уже не так красив, как прежде: на дороге лежат поваленные деревья; разбросаны повсюду бутылки, банки, рваные пакеты были оставлены «любителями природы». Яростные порывы леденящего ветра сметали на своем пути любое препятсвие, любой выступ, все, что хотя бы на десяток сантиметров возвышалось над серой землей. Занавес свинцовых туч рождал беспросветный мрак, а потоки пробирающего до костей ливня внушали ужасы и отчаяние. С грохотом пронесся какой-то бесполезный ныне кусок заржавевшего металла. Ярко вспыхнула молния и внимательный взгляд мог бы успеть заметить, как эта груда железа сметает и без того искореженное дерево, которое из последних сил боролось за существование, за землю, где оно росло всю свою долгую жизнь... Где-то у горизонта сверкнула тонкая искра… На миг вспыхнул ослепительный огонь взрыва… На мгновение мир затих. Но уже в следующую секунду оглушительный раскат взрывной волны смел росшую, казалось, из самой земли трубу какого-то завода. Она рассыпалась, точно гигантский карточный домик, что падает от неосторожного движения.