В стихотворении «Прозаседавшиеся» впервые прозвучала стержневая тема послеоктябрьской сатиры Маяковского — борьба с бюрократизмом. Существенной особенностью первого произведения о бюрократах является то, что в нем нет конкретного образа бюрократа. Но зато есть обобщенная картина заседающих бюрократов. Сатирический эффект в стихотворении нарастает постепенно. В начале стихотворения мало что предвещает сатирическое звучание:
"Чуть ночь превратится в рассвет,
вижу каждый день я:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет
расходится народ в учрежденья. "
Мы узнаем, что каждое утро поэт видит, как «расходится народ в учрежденья» . Настораживает лишь перечень этих учреждений — даже от наименования начал их названий становится немного не по себе. А вот сатирическое звучание второй строфы уже не вызывает сомнения:
"Обдают дождем дела бумажные,
чуть войдешь в здание:
отобрав с полсотни —
самые важные! –
служащие расходятся на заседание. "
Неверно было бы полагать, что Маяковский берет под сатирический обстрел заседания вообще. Речь идет о бюрократических заседаниях, которые в полном соответствии с сущностью бюрократизма живого дела подменяют разговорами, решениями, резолюциями, да и сама тематика этих заседаний, собраний, совещаний надуманная. На протяжении всего стихотворения поэт подчеркивает явно бюрократический, архиформальный характер проводимых заседаний:
"Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —
объединение Тео и Гукона… ,
…Заседают:
покупка склянки чернил
Губкооперативом… "
Проситель, обивающий пороги этого учреждения «со времени она» , чтобы взять аудиенцию у одного из его работников (некоего Иван Ваныча) , никак не может его застать на месте, ибо неуловимый Иван Ваныч постоянно на каких-то заседаниях. Маяковскому самому пришлось столкнуться с бюрократической волокитой, когда он попробовал (всего за год до создания «Прозаседавшиеся ») опубликовать в Госиздате пьесу «Мистерия-буфф» . Конечно в «Прозаседавшихся» эти биографические факты предельно обобщены, но их нельзя не учитывать. Четырежды за день, взбираясь на «верхний этаж семиэтажного дома» , несчастный проситель так и не может застать Ивана Ваныча. Каждый раз он слышит один и то же ответ: «заседают» . Но главное не в том, что Иван Ваныч заседает, а в том, на каких заседаниях он проводит свое служебное время. Ибо именно здесь и выявляется бюрократическая сущность «прозаседавшихся» . Уже после первой попытки встретиться с Иваном Ванычем проситель слышит, что Иван Вааныч «ушли заседать» на «объединение Тео и Гукона» . Только в мозгу отъявленного бюрократа могла родиться мысль объединить столь различные по своему характеру учреждения, какими является Театральный отдел Главполитпросвета (ТЕО) и Главное управление коннозаводства при Наркомземе (ГУКОН) . И Маяковский, опираясь на реальный факт (в 1921 году бывший заведующий ТЕО режиссер С. Н. Кель был назначен на работу в… Гукон начальником отдела коннозаводства) , идет дальше, заставляя бюрократов вообще ставить вопрос об объединении этих несовместимых учреждений и тем самым добиваясь остросатирического эффекта. Сатирическое звучание не ослабевает и тогда, когда уже в четвертый раз, уже «на ночь глядя» приходит проситель в учреждение и узнает, что таинственный Иван Ваныч на этот раз «на заседании а-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома» . В этой абракадабре — высмеивание любви к сложным аббревиатурам, характерным для двадцатых годов. И все-таки все эти четыре эпизода поисков «Иван Ваныча» — своеобразный подступ к главной картине, которая развернется, когда «взъяренный» посетитель, «дикие проклятья дорогой изрыгая» , врывается, доведенный до белого каления, на заседание и видит «страшную картину» — сидящие половинки людей, ибо «поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там» .
Идущая после этой картины заключительная строфа звучит как итог, вывод всего стихотворения. «О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний»я правильный