«История одного города» — в сущности, сатирическая история русского общества», — писал И.С.Тургенев. Вся жизнь города Глупова нелепа, противоречит нормальной человеческой жизни. Его правители — злобные, жестокие куклы; цель их — уничтожение всего мыслящего. Фамилии-клички указывают на паразитизм и враждебность их носителей всему человеческому и прогрессивному. Градоначальники Глупова: Органчик (Брудастый), Прыщ (Фаршированная голова), Бородавкин, Негодяев, Перехват-Залихватский, Угрюм-Бурчеев - олицетворяют самодержавие и произвол.
В этом романе использованы все художественные приемы щедринской сатиры — сатирическая фантастика, гротеск, беспощадная ирония и веселый, торжествующий юмор. Фантастика эта в сущности своей правдива, реалистична, нереальны лишь внешние черты образов и событий. «Говорят о карикатуре и преувеличениях, но нужно только осмотреться кругом, чтоб обвинение это упало само собой... Кто же пишет эту карикатуру? Не сама ли действительность? Не она ли на каждом шагу обличает самое себя в преувеличении?» — писал Салтыков-Щедрин.
Брудастый-Органчик, несмотря на всю фантастичность своей внешности (вместо мозга у него вставлен примитивный механизм - органчик), совершает поступки, ничем не отличающиеся от поступков реально существующих правителей. При въезде в губернию он порет ямщиков, затем день и ночь пишет «все новые и новые понуждения». По его приказам «хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают». Такое управление было испытано веками, и чтобы так управлять, достаточно было иметь «пустую посудину» вместо головы. Недаром смотритель народного училища на вопрос глуповцев: «Бывали ли в истории примеры, чтобы люди распоряжались, вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?» — отвечает, что подобное вполне возможно, что некий правитель «Карл Простодушный... имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал».
Кроме «разорю!» и «не потерплю!», Органчику других слов и не требовалось по роду его деятельности. «Есть люди, — пишет Щедрин, — которых все существование исчерпывается этими двумя романсами». В образе Органчика до предела заострены черты автоматизма и бездушия правителей.
Градоначальник Василиск Бородавкин, знаменитый «войнами за просвещение», за внедрение в быт глуповцев горчицы и персидской ромашки, предстает тоже злобной, бездушной куклой и свои дикие войны ведет при содействии оловянных солдатиков. Но поступки Бородавкина отнюдь не более фантастичны, чем поступки любого правителя-самодура. Бородавкин «спалил тридцать три деревни и с помощью сих мер взыскал недоимок два рубля с полтиной».
В произведениях, предшествующих «Истории одного города», Щедрин писал о том, что на «физиономии общества» вскакивают гнусные прыщи, свидетельствующие о его гнилости, внутренней болезни. Именно таким олицетворением болезни эксплуататорского строя и является градоначальник Прыщ. Основная черта градоначальника Прыща (он же Фаршированная голова) — животность. Прыщ неизменно возбуждает аппетит у предводителя дворянства — его голова, начиненная трюфелями, распространяет соблазнительный запах. В эпизоде, где предводитель дворянства съедает голову градоначальника, Прыщ окончательно лишается человеческого облика: «Градоначальник вдруг вскочил и стал обтирать лапками те места своего тела, которые предводитель полил уксусом. Потом он закрутился на одном месте и вдруг всем корпусом грохнулся на пол». Даже образ Угрюм-Бурчеева — этот символ угнетения и произвола — вобрал в себя многие конкретные черты антинародных правителей России. Образы градоначальников лишены психологической глубины. И это не случайно. Угрюм-Бурчеевым чужды чувства горя, радости, сомнения. Они не люди, а механические куклы. Они — полная противоположность живым людям, страдающим и мыслящим. Градоначальников Щедрин рисует в резко саркастической и гротесковой манере, но иногда он пользуется и иронией, и даже веселым юмором.
Щедрин всей душой любил угнетенный народ России, но это не мешало ему осуждать его невежество, покорность. Когда Щедрина обвиняли в том, что он глумится над народом, писатель отвечал: «Мне кажется, что в слове «народ» надо отличать два понятия: народ исторический и народ, представляющий собою идею демократизма. Первому, выносящему на своих плечах Бородавкиных, Бурчеевых и т.п., я действительно сочувствовать не могу. Второму я всегда сочувствовал, и все мои сочинения полны этим сочувствием».