На дне моей жизни,
на самом донышке
Захочется мне
посидеть на солнышке,
На теплом пенушке.
И чтобы листва
красовалась палая
В наклонных лучах
недалекого вечера.
И пусть оно так,
что морока немалая -
Твой век целиком,
да об этом уж нечего.
Я думу свою
без помехи подслушаю,
Черту подведу
стариковскою палочкой:
Нет, все-таки нет,
ничего, что по случаю
Я здесь побывал
и отметился галочкой.
Самые высокие рассуждения, самые возвышенные картины в стихах
Твардовского отмечены скромностью, даже какой-то застенчивостью.
Неизбежный, казалось бы, пафос, поэтическая торжественность – производные
от жанра философской лирики незаметно устраняются легкой шутливостью,
мудрой усмешкой человека, не боящегося самоиронии. Так, кажущаяся
сентиментальность строк, на сыщенных словами с уменьшительно-ласкательными суффиксами: На дне моей жизни, На самом донышке. Захочется мне посидеть на солнышке, На теплом пенушке, - Устраняется официально – деловитыми, почти протокольными
фразеологизмами «подвести черту», «отметиться галочкой». Такой
стилистический диссонанс придает легкую ироничность всему высказыванию,маскирует прорвавшуюся грусть и одновременно оттянет фольклорную основу начальных строк