Паша, нам завтра нужно будет на эту тему написать: Поставить риторический вопрос, ответить на него, привести коментарии (не менее 5-6 предложений), пример из текста ( возможно этого Дом рассохся от старости.
А может быть, и от того, что он стоял на поляне в сосновом лесу и от сосен все
лето тянуло жаром. Иногда дул ветер, но он не проникал даже в открытые окна
мезонина. Он только шумел в вершинах сосен и проносил над ними вереницы кучевых
облаков.
Чайковскому
нравился этот деревянный дом. В комнатах слабо пахло скипидаром и белыми
гвоздиками. Они в изобилии цвели на поляне перед крыльцом. Растрепанные,
высохшие, они даже не были похожи на цветы, а напоминали клочья пуха,
прилипшего к стебелькам.
Единственное,
что раздражало композитора, – это скрипучие половицы. Чтобы пройти от двери к
роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. Со стороны это
выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь
к половицам прищуренными глазами.
Если
удавалось пройти так, чтобы ни одна из них не скрипнула, Чайковский садился за
рояль и усмехался. Неприятное осталось позади, а сейчас начнется удивительное и
веселое: рассохшийся дом запоет от первых же звуков рояля. На любую клавишу
отзовутся тончайшим резонансом сухие стропила, двери и старушка люстра,
потерявшая половину своих хрусталей, похожих на дубовые листья.
Самая
простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония.
“Прекрасная
оркестровка!” – думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева.
С
некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда
композитор сядет за рояль. Дом скучал без звуков.
Иногда
ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то
другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую
ноту. Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают
инструменты. То тут, то там – то на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной
прихожей – кто-то трогал струну. Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но,
проснувшись утром, забывал ее. Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что
ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть!
Прислушиваясь
к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а все написанное –
только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру
Сергеевичу Пушкину. Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг,
что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от
самых простых явлений окружающей жизни.
Нет,
очевидно, это ему не дано. Он никогда не ждал вдохновения. Он работал, работал,
как поденщик, как вол, и вдохновение рождалось в работе.
Пожалуй,
больше всего ему помогали леса, лесной дом, где он гостил этим летом, просеки,
заросли, заброшенные дороги – в их колеях, налитых дождем, отражался в сумерках
серп месяца, – этот удивительный воздух и всегда немного печальные русские
закаты.
Он не
променяет эти туманные зори ни на какие великолепные позлащенные закаты Италии.
Он без остатка отдал свое сердце России – ее лесам и деревушкам, околицам,
тропинкам и песням. Но с каждым днем его все больше мучает невозможность
выразить всю поэзию своей страны. Он должен добиться этого. Нужно только не
щадить себя) и привести пример из собственной жизни, и конечно же вывод!