В чисто историческом отношении "Чертов мост" потребовал больших
трудов, чем "Девятое Термидора" или "Святая Елена". Научная литература
событий, затронутых в настоящей книге, количественно так же обширна, но
качественно неизмеримо ниже. В особенности не посчастливилось в этом
отношении Неаполитанской революции: как нарочно, ею специально
занимались главным образом бездарные или недобросовестные историки
(есть, впрочем, несколько исключений). Свидетельства очевидцев той эпохи
приходилось также принимать с большой осторожностью. Много неясностей
заключает в себе и история суворовского похода. [Весьма ценные указания и
советы любезно давал мне генерал Н.Н. Головин, сочетающий всем
известные боевые заслуги с исключительными познаниями в военной истории.
-- Автор.] Специалисты заметят, что в исторической части романа не
очень принят во внимание рассказ Грязева. Источник этот, по-моему, мало
достоверен, несмотря на некоторую видимость правдоподобия, которую дают
ему записка Венанкура и дневник полковника Вейротера (лишь сравнительно
недавно опубликованный Гюффером и оставшийся неизвестным громадному
большинству историков). Подлинные донесения генерала Лекурба Массене,
хранящиеся в архиве французского военного министерства, не оставляют
сомнений в том, что Грязев очень многого не видел.
Позволю себе еще одно замечание. Критики (особенно
иностранные), даже весьма благосклон-но принявшие мои романы, ставили
мне в упрек то, что я преувеличиваю сходство событий конца 18-го века с
нынешними (как курьез отмечу, что два критика указали, с кого именно из
современных политических деятелей я писал Питта, Талейрана, Робеспьера и
т. д.). По совести я не могу согласиться с этим упреком. Я не историк,
однако извращением исторических фигур и событий нельзя заниматься и
романисту. Питта я писал с Питта, Талейрана -- с Талейрана и никаких
аналогий не выдумывал. Эпоха, взятая в серии "Мыслитель", потому,
вероятно, и интересна, что оттуда пошло почти все, занимающее людей
нашего времени. Некоторые страницы исторического романа могут казаться
отзвуком недавних событий. Но писатель не несет ответственности за
повторения и длинноты истории.